Аниме Тетрадь смерти -Теория Лайта

Психология Вождя

Пройдитесь по сайтам, блогам, форумам, где упоминается «Тетрадь смерти». Везде вы найдёте по крайней мере одного человека (а то и больше), который укажет на сходство «Тетради смерти» с романом Фёдора Михайловича Достоевского «Преступление и наказание». Сравнение, конечно, лестное, но не совсем корректное.

Сердце любого истинного анимешника заходится от бешеной ярости из-за того, что многие люди по-прежнему относятся к манге и аниме с пренебрежением. Родство же со столпом русской классической литературы — серьёзный аргумент в споре за честь аниме. Достоевский — это вам не хухры-мухры!

Однако нужно быть честными: единственное, что роднит «Преступление и наказание» с «Тетрадью смерти» — проблема допустимости или недопустимости убийства отдельных, якобы недостойных людей во имя всеобщего блага. Угол же рассмотрения этой проблемы, сама авторская концепция, обоснование того, почему убийство недопустимо, — словом, всё, кроме изначального тезиса, не схоже. Не противоположно (иначе можно было бы говорить о диалоге двух произведений), а именно несхоже.

Достоевский — писатель православный, глубоко религиозный, поэтому его роман пропитан христианством. Путь Раскольникова от преступления к наказанию — это путь от греха к покаянию и искуплению. Само собой, в «Тетради смерти», созданной японцами, ничего этого и близко нет. Отмечу, правда, что и христианин Достоевский, и синтоист-буддист Цугуми Оба приходят к одному и тому же выводу. Что лишний раз доказывает: мораль не зависит от религиозных убеждений или их отсутствия. Но даже если не принимать во внимание религиозные и культурные аспекты, очевидна разница в самих концепции «Тетради смерти» и «Преступления и наказания».

Раскольников в своей теории делит людей на «необыкновенных» — полезных, двигающих мир вперёд, и обыкновенных — «материал, служащий единственно для зарождения себе подобных». В отдельных случаях необыкновенные люди ради совершенствования мира имеют право пойти на преступление. Себя Раскольников относит к «необыкновенным» людям.

Лайт-Кира делит людей на законопослушных и преступников, и провозглашает необходимость тотального уничтожения преступников. Себя Лайт противопоставляет не только нарушителям закона, но и всему человечеству вообще. Кира стоит над людьми, и только он наделён правом вершить высший суд.

Теория Лайта, если на то пошло, более чёткая и стройная, чем у Раскольникова. Следователь Порфирий Петрович находит в теории Раскольникова уязвимое место: «Но вот что скажите: чем же бы отличить этих необыкновенных-то от обыкновенных? — спрашивает он. — При рождении, что ль, знаки такие есть?» И Раскольников признаёт, что ошибки бывают — но только со стороны «обыкновенных» людей, которые принимают себя за «необыкновенных», а настоящих новаторов зачастую презирают (Ф. М. Достоевский, «Преступление и наказание», часть 3, глава 5).

Лайт прямо заявляет, что создаёт новый мир, где дозволено будет жить только тем людям, которых сочтет достойными он, Кира, бог этого мира. Предельная субъективность оценки здесь, в теории Киры, является не изъяном, не слабым местом, а неотъемлемым условием.

Цугуми Оба очень точно рисует психологию «несменяемого богоподобного вождя». Есть лишь одно истинное мнение, и носитель его — сам Вождь. Все, кто придерживается иной точки зрения, — враги, расшатывающие устои, а, следовательно, такие люди должны быть уничтожены. Взглянем глубже: это и есть психология богов. Не зря ведь Рюк признает, что Лайт — самый настоящий бог смерти, лучший в своем роде. Лайт походя, не задумываясь, убивает не только настоящих преступников, но и честных людей, которые придерживаются других взглядов и противостоят Кире. Противоречие между изначально благими стремлениями Лайта и его методами очевидны. Но кто осудит бога?

В первой серии Лайт на уроке зачитывает такой текст: «Надо следовать учению Господа, и тогда море будет щедро делиться своими дарами, а штормы минуют нас». С одной стороны, это изречение противопоставляется попыткам Киры изменить мир. Но с другой, может служить оправданием власти Киры. Позже почти такими же словами Лайт в роли Киры будет призывать людей принять его волю: сторонников он приветствует, а неопределившимся предлагает просто молча плыть по течению, пока мир не переменится к лучшему в соответствии с замыслом «бога».

Лайт подмечает очень точную вещь: «Если Кира будет пойман, он — зло. Если он будет править миром, он — справедливость». Двойные стандарты — история известная.

Боги диктуют свою волю этому миру, а богом, как убеждает нас «Тетрадь смерти», может стать кто угодно. Занятная деталь: Лайт ради достижения собственных целей вписывает в Тетрадь фальшивые правила. Фактически человек редактирует «божественную книгу», добавляет к изначально существовавшим правилам лживые, ничего не значащие, придуманные им самим для собственной выгоды. И делает это с согласия богов.

 

 

Тетрадь смерти. О, дивный новый мир

Можно ли сказать, что идея Лайта создать новый мир полностью потерпела поражение? А вот здесь ответ неоднозначный. Да, Эл, Ниа и Мелло в конечном итоге удалось одолеть Киру и «изгнать» из реального мира Тетрадь смерти. Да, Кира — не бог, а всего лишь смертный человек, лишённый всего человеческого, массовый убийца, не останавливающийся ни перед чем ради достижения своей цели.

Лайт утверждает, что хочет создать новый, идеальный мир. Но мир этот он создаёт не для других людей, а для себя. Это идеальный мир, каким он видится Лайту. Мнение других здесь не учитывается. В народе это называется «причинить добро». Вместе с тем нельзя отрицать, что за время «Царствия Киры» в мире действительно стало меньше преступлений и прекратились войны. Хорошо ли это? Ну, по крайней мере, не плохо.

Построил ли Кира новый, совершенный мир? Нет. Потому что эффект, которого добился Лайт, временный. Его «Царствие» построено на страхе людей перед божьей карой. А страх — весьма ненадёжный рычаг управления.

Кира не сделал, да и никогда не стремился сделать, главного: не исправил саму человеческую природу. Люди не стали лучше. Они стали осмотрительнее. Стоит исчезнуть страху перед Кирой — и всё вернётся на круги своя. Это не новый мир, а картонная декорация.

Исправление человеческой натуры, гуманизация — процесс длительный. Он занимает годы, столетия и состоит из взлетов и падений. Но он оставляет надежду когда-нибудь создать действительно лучший мир. Путь эволюции, выбранный Эл и его преемниками, правилен даже не с точки зрения морали, а с точки зрения логики.

Но факт остаётся фактом: идея усовершенствовать мир, убивая «неправильных» людей, постоянно возникает в наших умах. Тетрадь смерти (а в более широком понимании, неограниченная власть) дает некоторым людям возможность экспериментировать над миром, править его по собственному усмотрению.

Рюк жалуется Лайту на бессмысленность существования синигами, на что тот возражает: благодаря Тетрадям смерти, которые время от времени попадают на землю, облик мира меняется. И он прав. Оценивать эти изменения можно по-разному, но само их существование очевидно. В финале истекающий кровью Лайт бежит по той самой дороге, по которой шёл, когда впервые подобрал Тетрадь смерти. Бежит в противоположном направлении, будто навстречу самому себе.

Мимо бегущего Лайта проходит юноша с тетрадью в руках, очень похожий на Лайта-школьника. Лайт видит его, своего двойника. Что это? Иллюзия, созданная сознанием умирающего Лайта? А может, это на смену погибшему «богу» явился новый — очередной — Кира? Такова философия истории «Тетради смерти». Она гораздо шире мысли о том, что убивать нехорошо. Она сложна и учитывает несоответствия между теоретически правильным и реально существующим.

Борьба Эла и Киры бесконечна. Важно лишь чтобы перевес снова и снова оказывался на стороне Эл.

 

Нита NitaNever Неверова